Ник Халливелл: Самая больная тема для нас - господдержка

Любой человек, который планирует долгосрочно работать на вашем предприятии, будет задаваться вопросом, а где и как ему жить на пенсии. А если мы можем сказать им - вот вам дом, то это и станет решающим фактором при определении, будет ли человек работать на предприятии или нет. 

Мы начали обучать сотрудников для нашего предприятия больше года назад. Это происходило на нашем комплексе в Тюменской области и на "Вощажниково" в Ярославской области. Как проверить, что человек знает, что делает? Очень просто - спросить: что вы видите на этом комплексе не так. Мы получали очень интересные ответы, которые были полезны и для генерального директора "Русмолко", который хотел понять, почему в коровниках у него все происходит не так, как должно происходить. 

Мы привлекаем сотрудников к разработке протоколов. Те системы, которые работают на нашем предприятии, являются разработкой наших же специалистов. Это даёт нам больше шансов, что они обеспечат соблюдение этих протоколов. 

Мы не упускаем и необходимость обучать наших рядовых сотрудников. Это делается для того, чтобы люди понимали не только, как доить корову, но и осознавали, в каком контексте они работают, что их ошибки будут сказываться на стаде в целом.
 
Как работать и спать спокойно? Здесь мы делаем ставку на мониторинг и на контроль за состоянием стада. Мы вешаем бирки на каждое животное. Эти бирки дают нам сигнал о плохом состоянии коровы и о половой охоте. Все эти данные собираются в так называемых ситуационных центрах. 

На производствах мы используем видеонаблюдение. Это помогает нам фиксировать нарушение протоколов. На ферме у нас действует круглосуточный мониторинг. Такой же принцип реализован у нас на производственной линейке в Пензенской области. 

Как уменьшить количество забот? Мы все знаем ответ на этот вопрос - аутсорсинг. Мы отдали на аутсорсинг два критичных процесса. Многие считают, что это неправильно, потому что на аутсорсинг нужно отдавать то, что неважно. Но мы так не считаем: если партнёр правильный, который способен обеспечить процесс, то это и есть более эффективный подход для нас. 

Главным вопросом для нас остаётся воспроизводство стада. Если у меня через год поголовье будет меньше, чем я ожидаю, то это большой удар по экономике и окупаемости проекта. В данном случае по осеменению мы работаем с английской компанией Cogent. Три специалиста из компании постоянно находятся на нашем комплексе. 

По сельхозтехнике мы формально имеем в штате инженера, но по факту это два сотрудника от нашего дилера - компании Claass. Мы видим в таком подходе эффективность. Если мы сможем найти ещё направления, которые можно аутсорсить, то мы будем их отдавать на аутсорсинг. 

Последняя и самая больная тема для нас - господдержка. Производство молока - это очень капиталоёмкий процесс, для нас наличие субсидий или их отсутсвие во многом определяет экономику проекта. А что получается у нас? Правила постоянно меняются. Да, в наших проектах окупаемость превышает 10 лет, но если бы я мог прогнозировать денежные потоки, то с этим можно было бы работать. В нашем случае мы ничего не можем прогнозировать. Я не могу ответить себе на вопрос, какую стоимость капитала я буду иметь. Я точно знаю, какая у меня будет ставка в Россельхозбанке, но не знаю своей эффективной ставки. Я не знаю, будет ли мой проект проходить отбор по возмещению эффективной ставки или нет, выполнит ли государство свои обещания или не выполнит. 

В 2016 году кредитная нагрузка на нашу компанию составила 600 млн рублей, при этом ни один кредитный договор не прошёл отбор, потому что по нашему направлению отбор инвестиционных проектов не проводится уже больше года. 

По возмещению части понесённых затрат при строительстве отбор был объявлен в марте, все спешили подать документы, сегодня уже ноябрь, а комиссии так и не было. И никто не знает, как они будут делать отбор, когда комиссия соберётся. Суммы денег по проектам во много раз превышают те деньги, которые планируется к выделению.