"Племя России": Селекция и революция

Дореволюционная Россия шла в ногу с просвещенной Европой и Северной Америкой в организации племенной работы на основе частных контрольных союзов - прообраза современных ассоциаций владельцев породного скота. На базе молочных контрольных и случных пунктов, земских «рассадников» и показательных дворов была организована работа по улучшению аборигенных пород с использованием европейских производителей, регулярно проводились сельскохозяйственные выставки с выводками племенных животных.

Появление и быстрое распространение контрольных товариществ, и объединение вокруг них наиболее продвинутых скотоводов России могло бы быстро перейти к метизации скота с зарубежными производителями. В таких независимых организациях для владельцев породного скота главное не ученые споры, а продуктивность и выгодность содержания разводимых пород, благосостояние их владельцев и в конечном итоге племенная состоятельность государства.

Но случился октябрьский переворот. У противников метизации (использования зарубежных производителей) при советской власти появились горячие сторонники, тем более что эта теория разведения продуктивного скота «в себе» наиболее полно отвечала идеалам борьбы с капитализмом и изоляции советской России.

«Патриоты» советского периода утверждали, в частности, что создание хороших условий при содержании скота не просто повышает привесы, надои и даже жирность молока, но и позволяет рассчитывать на закрепление этих свойств в потомстве. Результаты, конечно, были ужасными для сельского хозяйства, тем более что внедрение рекомендаций сопровождалось забоем зарубежных животных-производителей, уничтожением чистопородных стад и т. п.» [1].

Поначалу с 1919 года в советской России продолжали функционировать специальные государственные зоотехнические комиссии и многочисленные кооперативные организации: Госплемкультура, союзы молочной кооперации, контрольные товарищества, коллективные рассадники племенного скота.
 Эти организации (по инерции дореволюционных правил разведения) проводили регистрацию племенных животных, оценку и подбор производителей для случных пунктов, показательные кормления коров, конкурсы молочности, конкурсы выращивания племенного молодняка, краткосрочные курсы по вопросам животноводства, выставки и выводки племенного скота, запись животных в земские племенные книги «одобренного скота» [2].

Но к 1925 году Сталин окончательно определился с принципом организации управления страной. Решающее значение для поворота отечественного животноводства в племенной тупик имела централизация племенного дела, разработка перспективных планов работы с имеющимися породами, внедрение первого в мире плана породного районирования, комплексного плана выведения новых пород, породных групп, типов, линий и семейств животных. Причем - в самые короткие сроки. Чтобы управлять этим породным многообразием (а правильней сказать – безобразием), в начале 30-х годов прошлого столетия в советской России была создана система командно-административной селекции, т.н. племенная «вертикаль».

  Историю организации племенной работы по типу административной пирамиды (им т. Сталина), раскопал доктор с.-х. наук  Рубан Ю.Д. [3]. Эту  племенную вертикаль построили горячие большевистские парни (Потемкин Н.Д. и др., 1926 г), когда формировалась вся командная система управления с.-х. наукой и производством советской России. Спустя столетие простенькая «племенная» пирамида управления превратилась в неповоротливую бюрократическую структуру с круговоротом исходящих инструкций и указаний, обросла малоэффективными дополнительными структурами, висящими на шее налогоплательщиков.




«Пролетарская» селекция в СССР почти полвека шла под девизом:  «Больше пород хороших и разных!». Поощрялось разведение «районированных» типов и «областных» пород скота. Метод прост: берем известных зарубежных производителей, добавляем отечественной «кровушки» и — фен готов. Его можно «навешивать на уши» ученому совету, занести в племреестр, вписывать в наградные документы.

Главное зло племенной структуры советского образца для современного производителя мяса и молока в том, что в этой пирамиде его интересы находятся в самом низу племенной иерархии. При решении задач племенного строительства (в т.ч. за государственный счет)  о нем, владельце племенного стада, часто забывают. Что разводить, в каком объеме, на каких условиях и для кого проводить дотирование, решают чиновники МСХ и «Головного центра воспроизводства» (ГЦВ) и далекие от производства ученые-селекционеры. Они же выдают свидетельства не на животных, а почему-то на коровники и конторы (племрепродукторы и племзаводы). Это и есть т. н. «племенное крепостничество», сохранившееся в нашей стране до настоящего времени.

«Патриотический» настрой в разведении российских коров просуществовал вплоть до начала 70-х годов прошлого века. В итоге - более полувека советская репродукция «варилась в собственном соку», в основном без привлечения зарубежных производителей. Советским животноводам не давали возможности прикоснуться к лучшим шедеврам мирового скотоводства.

В селекции животных господствовал метод «вегетативной гибридизации»: из худшего отечественного материала выбирались лучшие гибриды, и они потихоньку толкало рост продуктивности всего советского стада. Шлифовать отечественные породы (по примеру канадцев) в долгосрочном периоде оказалось некому и некогда. Административная племенная система была неспособна на этот упорный творческий труд, а ученое большинство селекционеров колебалось синхронно с линией партии на отрицание генетики и особый путь пролетарского разведения (больше пород хороших и разных в революционно короткие сроки), где настоящей селекцией и не пахло.

Поставить точку в этой грустной истории отечественного разведения «в себе» помог рынок, который сопровождался массовой вырезкой никчемного колхозно-совхозного скота и появлением свободных скотовладельцев - энтузиастов племенного импорта. Под них сегодня вынуждены перестраиваться и непримиримые «патриоты» советского разведения.
 
 
Разведение без царя в голове
 
Почему автор так много внимания уделяет становлению российской системы разведения племенного скота начала XX-го века? Приведенные факты свидетельствуют, что дореволюционная Россия шла в ногу с просвещенной Европой и Северной Америкой (куда шел европейский скот вместе с переселенцами) в организации  племенной работы на основе частных контрольных союзов (прообраза современных ассоциаций владельцев породного скота). На базе земских «разсадников» и показательных дворов была организована работа по улучшению аборигенных пород с использованием европейских производителей, регулярно проводились сельскохозяйственные выставки с выводками племенных животных. Их задача спустя столетие не меняется: племенная оценка и селекция животных по продуктивности и типу.

В лихие годы красного террора были ликвидированы эти зачатки товариществ европейских и отечественных пород, центры независимого контрольного тестирования и оценки животных. Лишь за пятнадцать лет красных реформ было «уполовинено» шестидесяти восьми миллионное стадо крупного рогатого скота Российской империи.

Изведя племенное поголовье помещиков и зажиточных крестьян «до основанья», колхозная беднота осталась почти без земли и скота, обобществление и сведение которых в колхозную (ничейную) собственность не заставило себя ждать.
Пришедшие к власти большевики не знали, что делать с этим мычащим наследием.





По данным ЦСУ на начало 1928 года в СССР было более 60 млн голов крупного рогатого скота, а к началу 1934 года осталось лишь 33,5 млн. За этот период в стране было потеряно 124 млн голов (56%) продуктивного скота и лошадей.

Как хозяйствовали новые скотоводы, поведал читателям журналист Б. Веков [4], который по заданию редакции журнала «Скотоводство» в 1931 году окунулся в атмосферу выживания мясосовхоза (племхоза в нынешней квалификации), специализирующегося на разведении мясных животных.



Директор хозяйства, товарищ (тогда все были товарищами) И.К. Слагода, воспитанник Тимирязевской академии, поведал корреспонденту журнала, что откормочное хозяйство (Армавирский район, Северный Кавказ) разбросано на площади 75,4 тыс. га. Дистанция между крайними точками хозяйства превышает 300 км и на нее уже покушается сосед – совхоз им. Сталина, находящийся в ведении Госпромтреста РСФСР.

Он говорил о неприглядности аборигенного откормочного стада («коровняка») всего в 4207 голов. «Исключение составляет превосходный элитный гурт в 250 голов серого украинского скота (так называемых «белых лебедей»), который будет разводиться в «чистоте», с применением вольной случки. «Белые лебеди» - краса и гордость совхоза. О «белых лебедях», о их племенных качествах, о их упитанности, о их нежной (белой с легкими сероватыми переходами) окраске, о их мощных ветвистых, как у тура рогах говорят здесь с романтическим восторгом, едва ли не с сантиментальной влюбленностью. Таких во всем Союзе не сыщете!».

«Агроном-организатор (так в тексте) т. Карякин добавляет: «Белые лебеди» впервые стали здесь разводиться в районе станции Отрады-Кубанской помещиком Николенко. После революции перешли они …через Кубживсоюз в наш совхоз. Я положил немало энергии, чтобы отвоевать их для нас и отсюда они, - нажимает он на все голосовые педали,- никуда не уйдут. «Белые лебеди»,- поддерживают гуртоправы – что и говорить, скотина – ять! В сравнении с ними бледнеют даже импортные симменталы».




Что еще волновало скотоводов племхоза молодой советской республики почти 90 лет назад и какими бедами они поделились с корреспондентом?

• Ветродуи - сухие бешеные ветровые ураганы. Старший зоотехник Анисим Брусникин рассказывает: «…На первом участке семидесятиведерную бочку с водой несло ветродуем на протяжении семи километров. Сельскохозяйственные орудия срывало с мест и таскало ветром на десятки сажен… вот тут то и начался сумасшедший падеж скота».
• Пироплазмоз - им охвачен весь скот. На одном отделении от этого заболевания погибли 68% поголовья. «Вся работа ведется на волах. Волов не хватает, и сверх того, они служат рассадником самой страшной в этих краях эпизоотии – пироплазмоза, или как здесь его называют «чихирем».
• Скверное питание рабочих. «…Сельпо, ухищряющееся не только по неделям не доставлять овощей и прочих продуктов, но и вздувать до безобразия цены на обеды (с 40 коп они повысились в начале августа до 60 коп). Даже обрат выдается рабочим редко».
• Бесхозяйственность и бестолковость хозяйствования в совхозе-откормочнике. О «прелестях» колхозно-совхозной системы на молочных фермах со слов самих доярок мы ранее писали [5]. «…На фоне столь острого недостатка тяговой силы тем большей бессмыслицей выглядит обилие в совхозе совершенно не нужных ему орудий: 48 присланных правлением сошниковых сеялок, 2 картофелесажалки, 70 «рандалей».

…Имеется восемь силосных ям, но все они оказались до самой поверхности залиты водой… грунтовые воды – почище любого кулака – срывают здесь силосное строительство.
…Ссылаясь на недоговоренность с правлением Скотовода, об оплате передержки, краснодарский филиал Союзмяса отправляет под нож с пунктов передержки около 1 тыс. голов великолепного  производственного стада метисов-симменталов и красного немецкого скота (!)».

• Поиск вредителей для объяснения своего неумения хозяйствовать. «…Этого самоотверженного молодого специалиста долго и дубинноголово обвиняли во всех смертных грехах – от халатности, вплоть до вредительства, его травил и робочком, а т. Кузавка тем временем добивался и добился перевыполнения плана по молоку».

 

• Нелады с воспроизводством скота. «К тому же, по словам осеменителя (так в тексте), из 17 быков, в начале августа крыли только 7. Все надежды возлагались на их подкормку овсом, подвоз которого ожидался со дня на день».
• А еще недоумение по поводу предприимчивости помещиков. На площадях в 75,4 тыс. га, где советский мясосовхоз с трудом  содержит 4 тыс голов откормочного скота, «…барон Штейнгель держал 160 тыс. голов мериносной овцы, обитали 120 тыс. овец крупнейшего помещика Меснянкина, 200 тысяч овец помещика Мазаева и Макеева и 40 тыс. овец помещика Цветкова».
• Полмиллиона овец - как залог процветания Российской империи, умело содержали 4 помещика и барон на землях едва выживающего советского мясосовхоза.

Племенная работа за рубежом
 
А что за океаном? Голштинская порода США и Канады ведёт своё происхождение от чёрно-пёстрого скота Западной Европы (Нидерланды, Бельгия, Люксембург и частично северная часть Германии). Именно оттуда в начале прошлого века переселенцы из старой Европы завезли родоначальниц современного голштина.  В Канаде голштинская порода победила в соревновании с другими породами благодаря семье переселенцев  фермера Г.В. Клеменса.

Первая информация о появлении этой породы на американском континенте относится к середине XIX в. Голландцы, не последние специалисты в скотоводстве, не разглядели в голштинке будущую королеву молочного бизнеса. Спустя сто лет она вернулась к ним уже в новом качестве — звездой мирового масштаба. Чем не голливудская история про голштинскую «золушку»?! [6].



Пионером разведения голландского скота в США является У. У. Ченери из Бельмонта (штат Массачусетс). История породы начинается с 1852 года, когда Ченери купил голландскую корову у капитана нидерландского судна. В связи с высокой продуктивностью и хорошими адаптационными способностями этот скот получил широкое распространение в границах нынешних США. Там его совершенствовали главным образом по величине удоя и живой массе при слабом отборе по жирномолочности.

Североамериканские селекционеры, в большинстве своем бесшабашные ковбои,  перенесли законы «дикого капитализма» на отбор животных: выживает сильнейший, более продуктивная и рентабельная европейская особь. В результате жесткого отбора лучших из лучших, победу в этом соревновании «на выживание» в молочном скотоводстве одержали голштины, имеющие голландские корни.

Для выращивания «мяса» более высокие привесы и рентабельность показали шотландские абердин-ангусы и их помеси. Именно они, а не местные бизоны, оказались «своими» в непростых условиях необустроенной континентальной Америки. После селекционной доработки, за период отгонного откорма, парнокопытные американизированные европейцы были обязаны приносить своему хозяину-ковбою до 50 кг мяса на «каждое копыто».

В 1871 году было организовано Общество селекционеров по разведению голштино-фризского скота, президентом которого стал Уинсроп Ченери. К этому времени чёрно-пёстрый скот европейского происхождения разводили уже в 12 штатах. В том же году была выпущена первая племенная книга голштино-фризской породы крупного рогатого скота. С 1883 года в США и Канаде породу стали называть голштинской.

Получается, что две семьи фермеров, которые в Северной Америке считаются первыми и главными селекционерами голштинской породы, «умыли» всю советскую селекционную науку из 236 институтов по животноводству. Коровы поистине народной селекции на начало тысячелетия плюсовали по центнеру молока в год, тогда как буренки отечественной научно-обоснованной селекции прибавляли ежегодно лишь по два ведра молока в год или по стакану молока на каждый уважаемый НИИ в год [7].

Следует подчеркнуть, что такая разница в итогах советского и североамериканского разведения продуктивного скота - не в умственных способностях наших и зарубежных селекционеров. Главный двигатель и критерий селекции «по Клеменсу-Ченери»  - целесообразность и рентабельность производства молока, а далее и мяса разными исходными породами скота. В этом главная фишка и отличие.

В породном разнообразии скота, завезенного из Европы, переселенцы-скотоводы сумели уловить признаки, сцепленные с рентабельностью производства молока и мяса. Новоявленные ковбои селекционировали животных до гипертрофированного состояния этих признаков у сегодняшних заводских пород.
Проще говоря, более 80 европейских пород скота, по прибытию в Америку подвергались жесткой эмпирической, основанной на описании продуктивности и экстерьера селекции и отбирались по способности животного давать прибыль владельцу.