Артем Белов Кефир – это продукт, на который мы можем сделать экспортную ставку
Рост производства молочной продукции ставит перед отраслью новые задачи по выходу на зарубежные рынки. Какие продукты обладают наибольшим экспортным потенциалом, какие рынки особенно привлекательны и как дефицит воды ограничивает увеличение производства – эти вопросы «Агроэкспорт» обсудил с генеральным директором Национального союза производителей молока Артемом Беловым.
- Как вы оцениваете итоги 2019 года для молочной отрасли?
- В целом итоги года позитивные: мы наблюдаем положительную динамику как в секторе производства сырья, так и в объеме ресурсов молочного рынка, идет рост производства сыра, биржевых продуктов. Если говорить о внешнеэкономической деятельности, то объем российского экспорта молочной продукции в прошлом году вырос почти на 4% и составил чуть более 300 млн долл. Мы лишь в начале пути, но это уже неплохие результаты.
- Мы наблюдаем органический рост, который будет и далее? Или имеется возможность для более качественного рывка?
- Конечно, существует серьезный потенциал для качественного роста. Несмотря на большое количество мифов, которые сейчас существуют относительно молока как продукта и его перспектив, потребление молочных продуктов в мире растет в среднем на 2-3% в год. При этом спрос на молоко на традиционных и наиболее конкурентных рынках стагнирует, и рост обеспечивают именно новые рынки – Юго-Восточная Азия, Северная Африка, Ближний Восток. В связи с этим для нас открываются хорошие возможности для увеличения экспорта в эти регионы.
- Экспортный потенциал связан в большей степени с сухим молоком и сывороткой или с готовыми молочными продуктами?
- Если посмотреть на текущую структуру российского экспорта, то примерно 90% идет в страны постсоветского пространства. Туда мы, прежде всего, поставляем брендированную продукцию - продукты категории fresh, сыры, сырные продукты. Связи на постсоветском пространстве имеют культурные и исторические корни, поэтому наши товары там востребованы и пользуются популярностью.
Что касается дальнего зарубежья и глобальных рынков, то логика работы на них связана прежде всего не с брендированными товарами, а с биржевыми. Это сухое цельное и обезжиренное молоко, сыворотка, технические ингредиенты, сыры и ряд других категорий. К сожалению, пока у российских компаний нет большого опыта экспорта таких продуктов на рынки дальнего зарубежья.
Более того, по некоторым позициям, например, по сухому молоку, в ближайшие годы нам будет довольно сложно конкурировать по цене. Биржевые товары, как правило, являются низкомаржинальными, в них крайне важную роль играет себестоимость производства и стоимость сырья. А устойчивый рост производства молока в России в последние годы во многом обеспечен тем, что доходность сформирована за счет высокой цены.
Но это не исключает возможности конкуренции по отдельным биржевым продуктам, например, сыворотке. Также потенциал могут иметь технические ингредиенты, если мы инвестируем в развитие их производства на территории России. И здесь стоит новая задача для Министерства сельского хозяйства и других органов исполнительной власти: если мы хотим активно наращивать молочный экспорт, необходимо стимулировать переработку – в первую очередь, для выпуска биржевых товаров и технических ингредиентов, таких как пермеаты (сухая молочная сыворотка с пониженным содержанием белка. – Прим. «Агроэкспорта»), концентраты сывороточных белков и т.п. Это продукты, которые востребованы на мировом рынке, и которые могут позволить нам серьезно нарастить объемы экспорта.
- В России внутренняя цена на сырое молоко на 30% выше, чем цены основных мировых производителей. В такой ситуации есть ли в принципе смысл развивать экспорт?
- При хорошей макроэкономической ситуации российский внутренний рынок может вырасти на 25-30% в ближайшие 10 лет. Но, во-первых, в России последние шесть лет стагнируют доходы населения, и это негативно сказывается на потреблении молока и молочных продуктов. Во-вторых, масштабное развитие для российского молочного бизнеса – это все равно вопрос активного развития экспорта. Даже если внутренний рынок вырастет на 25-30% в ближайшие годы, объемы мирового рынка вырастут значительно больше. И в этом смысле молочные компании, если они планируют динамично развиваться и успешно конкурировать, уже сейчас должны закладывать экспортные планы в свои долгосрочные стратегии.
Конечно, какие-то позиции сейчас более доходны, какие-то менее. Например, брендованные b2c продукты на рынках постсоветского пространства вполне конкурентоспособны и маржинальны, в то время как на биржевые товары на мировых рынках сейчас низкая цена и здесь есть нюансы. Но, например, сыворотку мы можем поставлять. И здесь возникают вопросы, с одной стороны, открытия рынков, а с другой, стоимости логистики. Например, Китай, который является крупнейшим импортером сыворотки в мире, в настоящее время закрыт. Мы сейчас ведем переговоры с Россельхознадзором, и я надеюсь, что в ближайшее время эта ситуация все-таки изменится. Уже видна позитивная динамика, и когда этот рынок откроется, по сыворотке мы вполне сможем хорошо стартовать.
- Есть ли в России инфраструктура для такого экспорта?
- Инфраструктура у нас есть, но она не позволяет нам быть конкурентоспособными по цене. С учетом того, что для многих продуктов необходима «холодная цепь» поставок, стоимость логистики из России очень высокая. И в этом смысле без дополнительного субсидирования и поддержки со стороны государства нам будет тяжело конкурировать.
Могу привести пример. Логистические затраты при экспорте молочной продукции из Германии в Китай в 3-4 раза ниже, чем из России. Конечно, это ненормальная ситуация. Но я думаю, по мере того как мы будем развиваться и постепенно наращивать объемы экспорта, ситуация с логистикой изменится. Есть ощущение, что государство понимает: без конкурентоспособной логистики развивать экспорт продуктов из России будет сложно.
- Сколько российских компаний, на ваш взгляд, обладает экспортным потенциалом? И можно ли в принципе разделять компании на имеющие и не имеющие экспортный потенциал?
- Наверное, такое разделение не совсем корректно. Да, есть крупнейшие игроки рынка, которых мы всегда вспоминаем, когда говорим об экспорте. Но, к примеру, если посмотреть на российские поставки мороженого в Китай, которые ведутся на протяжении последних 5-7 лет, то их осуществляют, в основном, небольшие компании - локальные игроки из Сибири и Дальнего Востока. Пусть данный сегмент в объеме китайского импорта небольшой, но они являются на нем заметными игроками. Я абсолютно уверен, что современные онлайн-платформы позволят выходить на рынок того же Китая не только крупным производителям.
Если говорить об объемных показателях, то, конечно, основные поставки будут обеспечиваться большими холдингами. Но говорить о том, что это будет три, пять, десять компаний, не совсем правильно. Российский молочный рынок сильно фрагментирован, у нас сотни и даже тысячи предприятий, которые имеют потенциал выхода на внешний рынок. Например, небольшие производители фермерских сыров, крафтовой «молочки» вполне могут поставлять свою продукцию на экспорт – из приграничных территорий Дальнего Востока в соседние страны, из Центральной России в Белоруссию, Казахстан и т. д. Главное, чтобы это был качественный продукт. Поэтому можно сказать, что потенциал имеют все.
- Готовы ли российские производители консолидировано продвигаться на внешних рынках? Или каждый будет сам за себя?
- Мне кажется, очень важна этапность. Пока тема экспорта для молочников является новой, мы только начинаем тестировать свои возможности на рынках дальнего зарубежья. И есть ощущение, что каждый может попытаться сделать это самостоятельно: выйти и стать успешным. Однако мировая практика показывает, что для среднего бизнеса – а все-таки даже крупные российские компании по мировым меркам являются скорее средним бизнесом – необходима определенная консолидация: маркетинговых усилий, организации логистики, «холодной цепочки», каких-то других специфических аспектов. Я думаю, что мы к этому придем. В каком-то виде кооперация в любом случае будет нужна, и она позволит нам быть более успешными в экспортных проектах.
Я всегда привожу в пример Ирландию, которая за последние 20 лет превратилась в одного из крупнейших игроков на молочном рынке. Одним из факторов успеха было то, что производители — в их случае это ирландские кооперативы – объединялись, создавали специальные экспортные структуры, занимавшиеся продвижением ирландской молочной продукции. Вероятно, в определенной перспективе мы пойдем по схожему пути.
- В России в этом году вступил в силу закон об органической продукции. Если ли у нас потенциал экспорта органического молока?
- Безусловно да. У России есть отличная ресурсная база, и мы способны производить качественные органические продукты и продавать их по всему миру — не только в страны Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока, но и в Европу. Единственный нюанс, который существует - экономика таких проектов. В России органический рынок сейчас является очень привлекательным и перспективным, он растет хорошими темпами, обеспечивает высокую доходность, и потребитель готов платить больше за органику. В Европе и США все не так. Там рынок органических продуктов является насыщенным и высококонкурентным, и фантастической доходности в этом бизнесе нет: потребитель готов платить дополнительную маржу, но она составляет 15-20%. При этом себестоимость производства органической продукции значительно выше, чем обычной. Поэтому у нас в органике есть потенциал, но вопрос в том, насколько мы сможем обеспечить приемлемую доходность для производителя.
- Сейчас рынки органических продуктов для нас закрыты?
- Пока да. Закон об органике был принят только в 2019 году, и для того, чтобы начать производить органическое молоко по стандарту, должно пройти определенное время. Период перехода на органическое производство и его аттестации составляет два-три года, прежде чем производитель сможет маркировать свою продукцию как «органик».
- Если посмотреть географию экспорта зерновых, то существует довольно четкий ареал основных покупателей — это Северная Африка, Ближний Восток, то есть территории, максимально логистически близкие к Новороссийску. Есть ли такая же географическая привязка у экспорта молочной продукции?
- Есть определенная территория, которая будет показывать наибольшие темпы роста и наиболее для нас интересна. Это Китай, Южная Корея, Япония, Египет, шесть стран, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Последние интересны в том числе и тем, что являются экспортными воротами на рынки стран Африки: стандарты, которые приняты в этих странах, принимаются большим числом африканских стран.
И в этом смысле, конечно, рынок молока функционирует также, как и зерновой: спрос формируется там, где растет население, увеличивается доля среднего класса. Это прежде всего страны Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока и Африки. В ближайшие 30-40 лет центрами спроса и потребления будут именно эти регионы. Ни в Северной Америке, ни в Европейском союзе спрос не будет расти высокими темпами. В каком-то смысле в ЕС потребление уперлось в потолок. Финны пьют 400 литров молока на душу населения в год в молочном эквиваленте. Французы едят 30 кг сыра в год, и больше вряд ли смогут съесть.
При этом нужно понимать, что на разных рынках востребованы разные продукты. Например, если взять Японию, то она является крупнейшим импортером сыра, ввозя порядка 250-300 тыс. тонн ежегодно. Если мы говорим о странах Ближнего Востока, то они покупают много сухого молока и тех же самых сыров. Если речь идет об Африке, то это прежде всего функциональные продукты, которые направлены на обеспечение сбалансированного питания большого количества небогатого населения.
Африка является одним из драйверов производства такого продукта, как fat-filled milk powder (FFMP) – комбинированного продукта, в котором есть животные белки и растительные жиры. На российском рынке такого продукта нет, у нас использовались лишь заменители молочных жиров в других продуктах. А FFMP - самостоятельный продукт, который развивается последние 7-10 лет высокими темпами. Он ориентирован на небогатые страны, которые хотят повысить качество потребления за счет животных белков, но при этом не имеют возможности покупать дорогие продукты. FFMP, по сути, является заменителем сухого цельного молока, но при этом может стоить в несколько раз дешевле. Потенциально с таким продуктом Россия тоже может выходить на рынок Африки.
- Алжир входит в число крупнейших мировых импортеров молочной продукции, и потенциально этот рынок выглядит очень интересным для нас, в том числе с точки зрения логистики и уровня развития двусторонней торговли. Так ли это?
- Как и по зерну, по молоку есть несколько стран, которые являются ключом к африканскому рынку. Помимо государств Персидского залива, такими странами являются Египет, Алжир и Марокко. Они обеспечивают вход на африканский рынок. Поэтому импорт Алжира – это скорее не столько импорт для внутреннего потребления, сколько для дальнейшего реэкспорта продукции в другие страны.
- Если посмотреть, где сейчас население быстрее всего растет, - Африка, Ближний Восток, Центральная и Южная Азия. Все эти территории, кроме Экваториальной Африки, относятся к вододефицитным. Очевидно, что они не смогут развивать собственное производство молока.
- Вы абсолютно правы. Вопрос ресурсов – ключевой с точки зрения развития сельского хозяйства. К примеру, в свое время Китай принял осознанное решение не выращивать сою для кормления свиней, так как эта культура очень затратна с точки зрения потребления воды. В результате КНР имеет половину мирового поголовья свиней и практически не имеет собственной кормовой базы, импортируя более 100 млн тонн сои ежегодно. Причина – ограниченность в земле и воде.
Для молочной отрасли логика абсолютна такая же. На одну корову необходимо до 60 литров воды в сутки и 2 га земли. Поэтому для вододефицитных стран с интенсивным производством молока, таких как Китай, это большая проблема. В связи с этим я не думаю, что Китай будет серьезно наращивать объемы собственного производства. Более того, я уверен, что доля импорта в их потреблении будет существенно расти. Сейчас она составляет порядка 37-38%. Я абсолютно уверен, что в ближайшие 10 лет она может достигнуть 50%. При этом Китай – это 400 млн человек среднего класса. Рост импорта ожидается и в других странах с интенсивным производством, которые осознанно будут экономить ресурсы и землю. Для нас это открывает огромные возможности.
- Есть ли угроза вытеснения традиционного молока со стороны альтернативных продуктов?
- Такой угрозы я не вижу. Жизнь становится разнообразнее и не более того. Сто лет назад никто не пил колу, потому что ее просто не было. Потом она появилась, но перестали ли из-за этого пить чай, кофе, молоко? Нет, не перестали. Наверное, часть людей, которые в XIX веке пили молоко, в начале XX века стали пить колу, но в этом нет ничего страшного. Если финны будут потреблять не 400 литров, а 390 литров плюс какое-то количество альтернативных напитков, я в этом угрозы не вижу.
В целом спрос на мировом рынке на животные жиры и белки растет. Драйверами этого роста являются азиатские страны, которые традиционно потребляли растительную продукцию, а сейчас переключаются на животную. Поэтому тренд, который мы видим в западном мире, вступает в серьезный конфликт с тем трендом, который наблюдается на Востоке. Но общая тенденция к росту сохраняется: рынок молока продолжает расти высокими темпами.
- Не получится, что альтернативные продукты, которые приобретают популярность на Западе, будут вытеснять производимое там молоко на экспорт и тем самым усиливать конкуренцию на тех же азиатских рынках?
- Какое-то вытеснение, конечно, есть, но масштабы потребления альтернативных продуктов пока небольшие. И спрос на молочные продукты все равно будет превосходить предложение. Например, спрос на молоко в Китае растет на 10-15% в год в зависимости от категории. Многие страны, исходя из ресурсных ограничений, фактически исчерпали свои возможности. В Новой Зеландии производство молока за последние 20 лет выросло в три раза. Потенциал дальнейшего роста у них сильно ограничен. Европа активно борется с производством, в том числе молока, в рамках экологического законодательства. В Латинской Америке есть своя специфика - неустойчивая ситуация в экономиках стран региона и неблагоприятные климатические условия: в последние годы там постоянно происходят какие-то погодные катаклизмы, что не делает их устойчивыми поставщиками на мировом рынке.
Так что на сегодня по большому счету серьезный потенциал значительного увеличения производства есть в Северной Америке (там довольно много земли, и они могут ее эффективно использовать с точки зрения роста производства молока) и в России. У нас есть земля, вода, выгодное логистическое положение.
- Насколько экологические требования влияют на потенциал развития европейской молочной отрасли?
- Говорить о том, что они подрывают потенциал, я бы сейчас не стал, хотя, конечно, это оказывает влияние на объемы и доходность.
- Как сейчас себя чувствуют европейские производители?
- По-разному: в ряде стран молочная отрасль серьезно дотируется, в некоторых существует фактически ценовое регулирование молочной индустрии, а где-то ситуация отдана на откуп бизнесу. Но в целом для европейцев молоко является одним из базовых продуктов, причем линейка очень разнообразна (сыры, йогуртная, десертная группы), и появляются все новые продукты, такие как скир или кефир.
Последний сейчас приобретает популярность на Западе, и я считаю, что кефир – это самый недокапитализированный российский продукт. Если говорить, что можно экспортировать из брендированной молочной продукции, то, наверное, кефир – это одна из уникальных «фишек», которые мы можем вывозить из России и на них делать ставку. Потому что кефир пользуется популярностью не только у европейцев, но и в странах Ближнего Востока. Кефир может стать хорошей экспортной историей, как, к примеру, греческий йогурт, который 20 лет назад «раскрутила», по сути, одна компания. Почему нет? Кефир показывает некую нашу идентичность, это продукт, на который, при правильном позиционировании, мы вполне можем делать ставку и экспортировать его в достаточно больших объемах.
Также рекомендуем:
